[tem-title]Тэмзин, 1156
— потерянная—[/tem-title]
Раса, вид: тёмная фэйра, валькирия. | Деятельность: охотница за головами. |
Способна прочесть чужие страхи, внушить сомнения и как повести за собой, так и обратить в бегство армию. Умело обращается со всеми видами холодного оружия, от сюрикенов до мечей, и с некоторыми видами огнестрельного. Хорошо водит, в том числе мототранспорт, умеет в рукопашный бой. |
Принято считать, что валькирии не участвуют в войнах; их задача — утешение души и сопровождение достойных воинов в Вальгаллу. В свою последнюю жизнь в Академии Валькирий Тэмзин училась именно этому, и долгое время Тэмзин была пай-девочкой. Она была отличницей и старостой, изо всех сил старавшейся соответствовать образу "идеальной" валькирии из учебника, где валькирии были жертвенными, полными сочувствия к участи павших, никогда не использующими дарованную им силу как оружие. Появление Акаши изменило всё.
Сыграв на амбициях и самолюбии Тэмзин, Акаша первой показала ей, что значит читать чужие страхи себе на пользу. Акаша научила Тэмзин гордиться своими силами, а не стыдиться их. Объяснила, что валькирии были рождены нестись в бой, а не прибираться после войны. Акаша была уволена за это, а Тэмзин, когда-то мечтавшая занять место рядом с Фреей и вставшая перед Фреей на её защиту — исключена из Академии накануне выпуска. Из-за выходки Тэмзин Академия была закрыта, но ещё до закрытия Тэмзин уехала вместе с Акашей — как ученица, воспитанница и дочь.
Они с Акашей провели много лет вместе, пока их дороги не разошлись, и всё это время Тэмзин вспоминала свои прошлые жизни. Она вела за собой армии и учавствовала в сражениях лично, а до того — сопровождала праведных в Вальгаллу, и она должна была быть уже мертва окончательно, но она наделала много ошибок. Очень много.
Самой главной её ошибкой был Рейнар — воин, павший в битве против Кровавого Короля, душа которого была бы ценным даром Вальгалле. Тэмзин продала её Кровавому Королю. Она так мечтала о том, чтобы та жизнь не была её последней, что, даже зная об участи, которую Кровавый Король уготовил Рейнару, готова была предать свой долг и своё предназначение. Она получила свою жизнь — все свои жизни, — Кровавый Король получил свою месть, а Рейнар был обречён скитаться в забвении вечно. Тэмзин пришлось скитаться тоже.
Без души настоящего воина доступ в Вальгаллу оказался для Тэмзин закрыт. Лишённая дома и призвания, она начала зарабатывать охотой за головами фэйров и вскоре стала лучшей из всех — и жадной, — и, наконец, получила заказ на женщину, которой просто не могло, не должно было существовать. По крайней мере Тэмзин надеялась на это — это позволило бы ей избежать его выполнения и не нарушить привычки всегда держать данное слово. Ей очень не хотелось помогать Аиду в поиске его идеальной пары, особенно той, что он создал для себя сам.
Глаза голубые и карие, непорочная и похотливая, не тёмная и не светлая, а и то, и то — за все украденные у судьбы жизни Тэмзин так и не встретила никого подходящего под это описание. Сейчас бежит её совсем последняя — и она всё ещё надеется, что не встретит.
Спешить умершему в самом деле было некуда, но спешить было нужно: время не могло оставаться растянутым до одного мига вечно. У них был ещё час, может быть, два, после чего мироздание начало бы возвращать события к привычному ходу, и Тэмзин совсем не хотелось вновь оказаться в кольце его сжимающейся пружины. Она уже умирала так один раз, и более болезненной смерти у неё ещё не было — разве что в пятнадцатом веке в Испании.
— Значит, я могу закурить, — хмыкнула Тэмзин и щёлкнула зажигалкой.
Простенький "крикет", недорогие сигареты с нарочито яркой шоколадной отдушкой. Тэмзин нравилось — по крайней мере в эту жизнь, — но, выдыхая дым к лицу покойника, она почти не чувствовала ни вкуса, ни запаха.
Таковы особенности замершего мира — в нём все ощущения глуше.
— Суть в том, — Тэмзин равнодушно пожала плечами, едва коснулась красным каблуком симпатичной берреты в застывшей ладони, — что после смерти вы перестаёте жить.
Даже валькирии не были полноценным исключением из этого правила: для них последней была бы седьмая смерть. Для Тэмзин — четырнадцатая. У неё осталось ещё три.
Тэмзин плохо помнила свои прошлые смерти. Жизни, впрочем, она помнила ещё хуже: её память была похожа на разобранный паззл, к которому не прилагалось картинки. Сложить из него ей пока удалось лишь несколько участков, но некоторые вещи — рама, основа, её чувство собственного предназначения — оставались неизменны при каждом перерождении, будто были уже наклеены по краям картона.
— Тэмзин, — представилась она, дозволительно махнув рукой в сторону парапета. — Я бы сказала, что у вас есть всё время мира, но постарайтесь управиться за пару часов.
Живой, самоубийственно острый ум, открытый к экспериментам — это Тэмзин видела так же чётко, как хлопья пепла на дорогом пиджаке и так же чётко, как гордыню, жестокость и безрассудство.
Странное сочетание — как солёный картофель фри в рожке сливочного мороженого. Поймав за рукав несостоявшегося — или состоявшегося, зависело от выбора момента, — самоубийцу, Тэмзин развернула его к себе.
— Вы телесны лишь для меня, — предупредила она, не отговаривая, но обозначая бессмысленность любых попыток умереть повторно. — Есть ещё последние желания?
Последнее желание многое могло сказать о человеке, а Тэмзин предстояло сделать тяжёлый выбор. Достоин ли? Мир дал ей понять, что да, но решение, как и всегда, было за ней. Если она выберет неправильно, врата Вальгаллы не откроются для них, но и в Тартар им будет уже не свернуть.
С последствиями прошлой своей ошибки Тэмзин разбиралась три десятилетия. Теперь, с учётом смерти помогавшего ей тогда, она вряд ли отделалась бы так легко.
— Когда умирает "достойный", мир посылает зов, — усмехнулась Тэмзин. — Зов, а не биографию по e-mail.
Тэмзин сбросила окурок под ноги, растёрла в труху. Развела руками, выдыхая вместе с остатками дыма:
— Этого мало.
Решать всегда было чудовищно тяжело, а он, этот отмеченный как воин самоубийца, не помогал ей совсем.
— То, что я вижу, не похоже на поле битвы, — вздохом Тэмзин дала понять, что это её тяготило, — и ваш костюм не похож на униформу.
Он не воин, не солдат и не полицейский, и даже не врач. Не секретный агент, как могло бы показаться — агент не пустил бы себе пулю в рот, когда в мире давно уже были придуманы более надёжные способы умереть. Он денди, лондонский модник в стильном костюме — и мир счёл его достойным Вальгаллы.
Никогда ещё Тэмзин не была настолько с ним не согласна.
— Я должна решить, куда вас вести, и я не хочу провести в вашем обществе остаток своих жизней. Сделайте нам обоим одолжение и ответьте на мой вопрос.
